Станислав ЛЕМ. СУММА ТЕХНОЛОГИИ Станислав ЛЕМ СУММА ТЕХНОЛОГИИ [ "summtitl.htm"> Титульный лист ] [ "summcont.htm"> Содержание ] <= "summgl4n.htm"> Глава четвертая (n) ] [ "summgl5a.htm"> Глава пятая (a) => ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ИНТЕЛЛЕКТРОНИКА (o) СОМНЕНИЯ И АНТИНОМИИ 1. Смелая "программа-максимум", намеченная уже создателями кибернетики, в последние годы неоднократно подвергалась критике, зачастую весьма резкой; последняя объявляла эту программу утопической или вообще мифической, как об этом свидетельствует хотя бы подзаголовок книги Мортимера Таубе - "Миф о думающих машинах". "Заметим... - пишет Таубе, - что гигантский искусственный мозг, машины-переводчики, обучающиеся машины, машины, играющие в шахматы, понимающие машины и т.п., заполнившие нашу литературу, обязаны своим "существованием" людям, пренебрегающим сослагательным наклонением. В эту игру играют так. Сначала заявляют, что, если не учитывать незначительные детали инженерного характера, машинную программу можно приравнять самой машине. Затем блок-схему программы приравнивают самой программе. И наконец, заявление, что можно составить блок-схему несуществующей программы для несуществующей машины, означает уже существование этой машины. Точно таким путем были "созданы" машины условной вероятности Аттли, "перцептрон" Розенблатта, анализатор общих проблем Симона, Шоу и Ньювела и многие другие несуществующие машины, на которые в литературе делаются ссылки как на существующие""11">"#1">1"#2">2"#3">3"#4">4"#5">5"#6">6"#7">7"#8">8"#9">9"#100">10"#110">11, тогда как эквивалентность предложения в одном языке предложению в другом языке должна иметь такое содержание . Либо вывод Тарского чисто формален, то есть истинен по определению, - в этом случае он не имеет никакого семантического содержания; либо он должен относиться к экспериментально подтверждаемой связи между любым языком и совокупностью фактов - в этом случае существует поистине семантическое содержание, но такое, которое находится вне всякой формальной системы, даже если обратиться к бесконечной иерархии метаязыков""1212">"#120">12 из их жизненного пространства и сколь подобная чистка в общем-то похожа на поведение того <крысолова>, который выгнав метлой мышей из помещения, с сияющим лицом провозглашает, что здесь мыши больше не водятся. Что ж из того, что их там нет, если они кишат под дверьми? В формальной системе тоже нет <значений>, но они так и лезут в нее со всех сторон, хотя и не могут проникнуть в <середку>; так же и дьявол не в силах попасть внутрь мелового круга, очерченного с молитвой, но ведь ясно же, что мы не можем целую вечность просидеть в этом круге и нам придется когда-нибудь из него выйти - навстречу облизывающемуся черту. Ну а инженеры и вовсе не могут торчать в окопах, вдоль заклятой черты формальных систем, ведь они хотят действовать практически. А то, что профессор логики согласен хоть до самой смерти оставаться в этой осаде, их ничуть не утешает. Убедясь, что формальные системы математики можно <уточнить> до воплотимости в виде конечных автоматов, инженеры создают вычислительные машины. Но создание по аналогичным рецептам машин-переводчиков наталкивается на трудности. Эти трудности возрастают, по мере того как алгоритм перевода становится все более развитым и сложным, по мере того как он позволяет машине переводить фразы, реально встречающиеся в языке, а не только скрупулезно отобранные, вроде простейшей: <Идет снег>. Месть изгнанных демонов жестока. Семантики охотно сводят <значение> к синонимии, особенно в практических целях. Значением слова <здание> является слово <строение>, а в результате машина переводит фразу <Крепок дух, хоть немощна плоть> как <Запах сильный, хоть мясо размякло>. Бесспорно, отделение языковой структуры от значений бывает чрезвычайно полезным, без этого не возникла бы вообще теория передачи сообщений. Но если вы подвергаете язык столь радикальной хирургической операции, то объявите во всеуслышание, чем вы, собственно говоря, занимаетесь, признайтесь в ампутации обиходной семантики, потому что иное поведение - это политика страуса, за последствия которой влетает потом ни в чем не повинным конструкторам. Между тем специалисты в своем большинстве прикидываются, будто с этим ошкуренным языком, с этим их скелетным муляжем <ничего особенного не произошло>; будучи людьми учеными, они, конечно, знают, что им не удастся до конца формализовать ни дедуктивный язык, ни обиходный, но все же продолжают свое дело, полагая, что между <не удается до конца> и <сейчас пока удается> простирается область, достаточно обширная для того, чтоб они могли в ней очень долго и прилежно трудиться. Впрочем, они претендуют и на большее. Если уж они не могут перейти от формализованного языка непосредственно к реальному миру, то, вознамерившись уловить сию реальность в свои капканы, они и ее формализуют, только скрытым образом, повторяя на все лады словечко <эмпирический> и оперируя так называемыми <модельными мирами>, которые подгоняют под свои языковые системы. Все это тоже может быть полезно до тех пор пока отдаешь себе отчет в том, что творишь; но по некоторым (психологически как-никак понятным) причинам подобные деятели иногда <забываются>, и если читаешь их работы, то создается впечатление, что они считают свои модели эмпирическими в том же смысле, в каком являются эмпирическими, например, исследования физика, работающего с камерой Вильсона. Следует понимать, что все эти наши выводы не имеют ничего общего с какой-нибудь <антиформализационной> доктриной; такая доктрина была бы чем-то худшим, чем преступление, - она была бы ошибкой. Но всегда необходимо сознавать, каков тот допустимый диапазон, в котором мы работаем. Эти границы очень легко переступить. Можно долгие месяцы сидеть, погрузившись в изучение толстенных (они уже стали такими) фолиантов по теории игр, и, например, в пятидесятом по счету на одной из самых последних страниц найти набранное петитом примечание, что теория игр со всеми ее пространными построениями, увы, абсолютно непригодна в реальных ситуациях, ибо, к сожалению, оные ситуации куда запутанней, чем все конструкции теории игр на сегодняшний день. В то же самое время из популярных разработок можно уже вычитать о <стратегических машинах> для ведения войн и т.п. и т.д. Возвратимся к значению з_н_а_ч_е_н_и_я. Один английский философ написал книгу как раз под таким названием ("Значение значения"), в которой насчитал чуть ли не 36 различных значений этого слова. Критики "позиции умолчания", вроде Таубе, немногим могут нам помочь. Едва они переходят от критики к конструктивной программе, как тут же, ссылаясь, например, на философов вроде Уайтхеда, тянут нас в такие дебри, где уж воистину ничего поддающегося эмпирической проверке сказать нельзя. В этих дебрях блуждают платонистские идеи и прочие духи, и хотя Эшби и утверждал, будто кибернетика справится с любыми духами, лишь бы они блуждали закономерно, но тут и кибернетика бессильна. Как можно уже догадаться, положение конструкторов незавидное. Помощь, которую им оказывают анатомы дедуктивных систем, сразу же обрывается; конструкторы добиваются получения производственных рецептов или хотя бы финитных процедур, ведь они не могут пичкать свои машины бесконечностями, которых, безусловно, не содержит и человеческий мозг, чьим "повторением" должны быть эти машины. Определения з_н_а_ч_е_н_и_я в рамках синонимии оказываются совершенно недостаточными: ignotum объясняется через ignotum"1313">"#130">13"#140">14"#150">15"#160">16"#170">17
"1">"#11">1"#22">2"#33">3"#44">4"#55">5"#66">6"#77">7"#88">8"#99">9"#1010">10"#1111">11"#1212">12"#1313">13"#1414">14"#1515">15"#1616">16"#1717">17 [ "summtitl.htm"> Титульный лист ] [ "summcont.htm"> Содержание ] <= "summgl4n.htm"> Глава четвертая (n) ] [ "summgl5a.htm"> Глава пятая (a) =>