ПОЛ АНДЕРСОН "НАМ, ПОЖАЛУЙ, ПОРА ИДТИ" Познакомились мы на деловой почве. Фирма Микельса, решив открыть свой филиал на окраине Ивенстона, обна- ружила, что в моем владении находится самый многообе- щающий земельный участок. Они предложили мне большие деньги, но я заупрямился; они увеличили сумму - я не сдавался, и тогда меня посетил сам босс. Он оказался не совсем таким, каким я себе представлял его. Настро- ен он был, конечно, агрессивно, но держался настолько вежливо, что это не оскорбляло, а манеры его были так изысканы, что почти не бросался в глаза недостаток об- разования. Этот недостаток он весьма успешно изживал, посещая вечернюю школу, популярные лекции и поглощая огромное количество книг. Не прерывая нашей деловой беседы, мы с ним отправи- лись промочить горло. Он привел меня в бар, где мало что напоминало о Чикаго, - тихий, запущенный, без му- зыкального автомата, без телевизора; книжная полка, несколько шахматных досок; и к тому же там не было тех подонков и жуликов, которыми обычно кишат подобные за- ведения. Кроме нас там еще было с полдюжины посетите- лей: некто,смахивающий на профессора в отставке, ка- кие-то люди, с настоящим знанием дела спорившие на по- литические темы, молодой человек, обсуждавший с барме- ном вопрос о том, кто оригинальнее - Барток или Шен- берг. Нам с Микельсом достался столик в углу и датское пиво. Я сказал ему, что меня совершенно не интересуют деньги, просто я считаю идиотством ради возведения еще одного хромированного сарая уродовать бульдозерами жи- вописную местность. Прежде чем ответить,Микельс набил свою трубку. Это был худощавый стройный мужчина с длинным подбородком и римским носом, седеющими волоса- ми и темными сверкающими глазами. - А разве мой представитель не объяснил вам? - спросил он. - Мы вовсе не собираемся строить ряды оди- наковых, портящих вид бараков. Мы остановились на шес- ти основных проектах с вариантами; на чертеже это выг- лядит вот так. Он достал карандаш и бумагу и начал набрасывать план. В разговоре его акцент становился заметнее, но речь сохраняла прежнюю беглость. И он делал свое дело лучше, чем все те, кто выступал раньше от его имени. - Нравится вам это или нет, - сказал он, - Но сечас середина двадцатого века, и никуда не денешься от мас- сового производства. Получая все в готовом виде, чело- вечество не обязазательно должно стать менее привлека- тельным; в конечном итоге оно может обрести даже неко- торое художественное единство. И он принялся объяснять мне, как этого можно дос- тигнуть. Он не слишком торопил меня, и, разговаривая, мы от- клонялись от основной темы. - Приятное это местечко, - заметил я. - Как вы его нашли? Он пожал плечами. - Я частенько брожу ночами по улицам. Изучаю город. - А это не опасно? - Смотря с чем сравнивать, - с каким-то мрачным от- тенком в голосе ответил он. - О! Видно, вы не из этих мест? - Нет. Я приехал в Соединенные Штаты только в 1946 году. Таких, как я, называли перемещенными лицами. Та- дом Микельсом я стал потому, что мне надоело писать длинное Тадеуш Михайловский. Так же, как мне ни к чему было культивировать в себе чувствительность Старого Света; я стремлюсь к полной ассимиляции. При других обстоятельствах он говорил о себе редко и сдержанно. Позже от восхищенных и завистливых конку- рентов я узнал некоторые подробности его стремительной деловой карьеры. Кое-кто из них до сих пор не верил, что можно с выгодой продать дом со скрытой системой отопления меньше, чем за двадцать тысяч долларов. Ми- кельс нашел способ сделать это возможным. Не так уж плохо для иммигранта без гроша за душой! Я копнул глубже и узнал, что, принимая во внимание услуги,оказанные им армии Соединенных Штатов на пос- леднем этапе европейской войны, ему выдали специальную визу на въезд. А услуги такого рода требовали значи- тельной выдержки и сообразительности. Между тем наше знакомство крепло. Я продал ему зем- лю, в которой он нуждался,и мы по-прежнему продолжали встречаться - иногда в кабачке, иногда в моей холос- тяцкой квартире, но чаще всего в надстройке его дома на берегу озера. У него была сногсшибательная блондин- ка жена и двое смышленых, хорошо воспитанных мальчи- ков. Тем не менее, он был одинок и дорожил нашей друж- бой. Примерно через год после нашей первой встречи он рассказал мне одну историю. Я был приглашен к ним на обед в день благодарения. После обеда завязался разговор. Мы сидели и беседова- ли, беседовали, беседовали. Когда же, покончив с об- суждением вероятности возникновения беспорядков во время ближайших городских выборов, мы перешли к вопро- су о том, насколько вероятно, что другие планеты в своем историческом развитии следуют в основных чертах по том же пути, что и наша собственная, Амелия извини- лась и ушла спать. Уже давно перевалило за полночь. Мы с Микельсом продолжали разговор. Никогда раньше я не видел его таким возбужденным. Как будто что-то в нашем разговоре задело его за живое. Наконец он встал, не совсем твердой рукой наполнил наши стаканы виски и, бесшумно ступая по пушистому зеленому ковру, направил- ся через всю гостиную к огромному окну. Стояла светлая морозная ночь. Под нами внизу лежал город - причудливое сплетение сверкающих красок, про- жилки и завитки из рубинов, аметистов, сапфиров, топа- зов - и темное полотно поверхности озера Мичиган; ка- залось, наши взоры вот-вот выхватят из мрака прости- равшиеся вдали бескрайние белые равнины. Но над нами изгибался кристально-черный свод неба, где стояла на хвосте Большая Медведица, и по Млечному Пути шагал Орион. Мне не часто приходилось видеть такое величест- венное и суровое зрелище. - Но ведь в конце концов я говорю о том, о чем дей- ствительно знаю, - произнес он. Я слегка шевельнулся в глубине своего кресла. В ка- мине потрескивали крохотные голубые язычки пламени. Кроме них комнату освещала только одна затемненная абажуром лампа, так что, проходя незадолго до этого мимо окна, я отчетливо видел в вышине россыпи звезд. - По собственному опыту? - немного помедлив, спро- сил я. Он бросил быстрый взгляд в мою сторону. Черты лица его окаменели. - А что, если бы я ответил утвердительно? Я не спеша потягивал свое виски. "Кингс Ренсом" - благородный и успокаивающий напиток, особенно в те ча- сы, когда, кажется, сама земля звенит в унисон с на- растающим холодом. - У вас, верно, есть на то свои причины, и мне не терпится услышать их. Он криво усмехнулся. - О, я тоже с этой планеты, - сказал он. - Одна- ко... однако же небо настолько необъятно и чуждо... не кажется ли вам,что это могло наложить какой-то отпеча- ток на тех, кто там побывал? Не вошло ли это в их плоть и кровь настолько, что, вернувшись,они принесли это с собой на Землю, которая с тех пор никогда уже не была прежней? - Продолжайте. Вы знаете, что я люблю фантастику. Он посмотрел в окно, снова взглянул на меня и вне- запно залпом осушил свой стакан. Столь резкое движение было ему не свойственно. Как, впрочем, и неуверен- ность. - Ну что ж, я расскажу вам одну фантастическую ис- торию, - жестко, со своим прежним акцентом произнес он. - Хоть в ней мало веселого - ее хорошо рассказы- вать в зимнюю пору; кстати, не советую вам слишком принимать ее всерьез. Я затянулся великолепной сигарой, которой он угос- тил меня, и приготовился слушать,не нарушая необходи- мой ему сейчас тишины. Глядя себе под ноги, он нес- колько раз прошелся мимо окна, потом заново наполнил свой стакан и сел рядом со мной. Однако смотрел он не на меня, а на висевшую на стене картину, сумрачное, непонятное произведение, которое никому, кроме него, не нравилось. Казалось, она вдохнула в него силы,пото- му что он заговорил быстро и тихо. - Однажды в далеком-предалеком будущем жила-была цивилизация... Я не стану вам ее описывать,ибо описать ее невозможно. Могли бы вы, перенесясь в эпоху строи- телей египетских пирамид, рассказать им об этом лежа- щем внизу городе? И дело не в том, что они вам не по- верили бы - разумеется, они не поверили бы. Я хочу сказать, что они просто не поняли бы вас. Что бы вы ни говорили, для них это была бы полная бессмыслица. А то, как люди работают, о чем думают и во что верят, - все это было бы для них еще менее понятно, чем те ог- ни, небоскребы и механизмы внизу. Разве не так? Если бы я рассказал вам о людях будущего, живущих в мире коллосальных ослепляющих энергий, о генетических изме- нениях, воображаемых войнах, о говорящих камнях и о некоем слепом охотнике, у вас могло бы возникнуть ка- кое угодно ощущение, но вы бы ничего не поняли. Поэтому я только прошу вас представить себе, сколь- ко тысяч оборотов совершила к тому времени эта планета вокруг солнца, как глубоко мы погребены и как прочно забыты; и еще постарайтесь понять, что мышление людей той цивилизации настолько отличается от нашего, что они, пренебрегая всеми законами логики и природы, изобрели способ путешествия во времени. Так что, если средний житель той эпохи, - я вряд ли могу назвать его гражданином или употребить какое-либо другое известное вам слово, ибо это дезориентирует вас, - если средний образованный житель смутно, без особого интереса пред- ставляет себе, что тысячелетия назад какие-то полуди- кари первыми расщепили атом, то только один или двое из них действительно побывали здесь, жили среди нас, изучали нас и вернулись обратно с информацией для цен- трального мозга, если в данном случае уместен этот термин. Остальные интересуются нами не больше, чем, например, вы интересуетесь археологией раннего периода Месопотамии. Вам понятно? Он опустил взгляд на свой стакан, который все еще держал в руке, и стал теперь смотреть на него, словно виски было источником оракулского вдохновения. Молча- ние затянулось. Наконец я произнес: - Ладно. Ради того, чтобы услышать вашу историю, я принимаю эту предпосылку. Но мне думается, что тем, кто путешествует во времени, не следовало бы привле- кать к себе внимания. У них должны быть свои методы маскировки и тому подобное. Вряд ли им хотелось бы из- менить свое собственное прошлое. - О, тут нет никакой опасности, - сказал он. - Единственная причина их маскировки заключается в том, что им не много удалось бы узнать, если бы они на каж- дом шагу объясняли, что пришли из будущего. Воображае- те, что бы из этого получилось? Я усмехнулся. Микельс угрюмо взглянул на меня. - Как вам кажется, в каких еще целях, кроме науч- ных, можно использовать путешествие во времени? - спросил он. - Ну, для приобретения произведений искусства и разработки природных богатств, - предположил я. - Мож- но было бы отправиться назад, в эпоху динозавров, до- бывать железо, чтобы до появления человека снять слив- ки с богатейших месторождений. Он отрицательно покачал головой. - Подумайте еще. Им понадобилось бы весьма ограни- ченное количество минойских статуэток, ваз династии Минг и миниатюр третьей Мировой Гегемонии, да и то главным образом для их музеев. Если только можно упот- ребить здесь слово "музей", не впадая в большую ошиб- ку. Я повторяю, что они не похожи на нас. А что каса- ется природных богатств, то они в них не нуждаются: все, что им нужно, они изготовляют сами. Он умолк, словно готовясь к последнему решительному шагу. - Как называлась та колония для преступников, кото- рую покинули французы? - Чертов Остров? - Правильно. Можете вы вообразить себе более страш- ное возмездие, чем высылка преступника в прошлое? - А мне и в голову не пришло бы, что у них еще су- ществует концепция возмездия или тем более необходи- мость держать в страхе одних, подвергая ужасным нака- заниям других. Даже мы, в нашем веке, сознаем, что это ничего не дает. - Вы в этом уверены? - спокойно спросил он. - А разве бок о бок с развитием и совершенствованием сов- ременной науки о наказаниях соответственно не возрас- тает сама преступность? Кстати, вас как-то удивило, что я решаюсь бродить один по ночным улицам. Скажу вам больше: наказание очищает общество в целом. В будущем вам бы сказали, что публичное повешение снизило коэф- фициент преступности, который иначе был бы еще выше. И, что еще более важно, в восемнадцатом веке эти спек- такли создали условия для рождения настоящего гуманиз- ма. - Он сардонически поднял бровь. - Во всяком слу- чае, так утверждают в будущем. Правы ли они или просто стараются оправдать элемент деградации в своей собст- венной цивилизации - это не имеет значения. Вам следу- ет допустить только то, что они действительно отправ- ляют своих опасных преступников в прошлое. - Довольно неосторожно по отношению к прошлому, - заметил я. - Нет, на самом деле это не так. Хотя бы потому, что все, что из-за них происходит, уже произошло... Проклятие! Английский язык не создан для таких пара- доксов. Вы должны только понять главное: что они не тратят все эти усилия на рядовых негодяев. Чтобы зас- лужить высылку в прошлое, нужно совершить особое прес- тупление. А степень тяжести преступления зависит от того, на каком году мировой истории оно совершается. Убийство, разбой, измена родине, ересь, торговля нар- котиками, рабовладение - все это в одни эпохи каралось смертной казнью, легко сходило в другие и положительно оценивалось в третьи. Оглянитесь мысленно назад и пос- мотрите, прав я или нет. Некоторое время я молча разглядывал его, отмечая про себя, как глубоки бороздившие его морщины, и при- шел к выводу, что он слишком сед для своего возраста. - Хорошо, - произнес я. - Я с вами согласен. Но не- ужели человек из будущего со всеми своими знаниями... Он со стуком поставил стакан на стол. - Какими знаниями? - выкрикнул он. - Вы только вду- майтесь как следует! Представьте, что вас, нагого, ос- тавили бы одного в Вавилоне. Много вы знаете об исто- рии и языке Вавилона? Какой там в этот период царь, долго ли он еще будет царствовать, кто после него вступит на престол? Каким законам и обычиям вы должны подчиниться? Вы только помните, что со временем Вави- лон победят ассирийцы, персы или еще кто-нибудь, и тогда не оберешься неприятностей. Но когда и как это произойдет? А идущая сейчас битва, что это - просто пограничная перестрелка или настоящая война? Если пос- леднее, то победит ли Вавилон? Если же он потерпит по- ражение, то каковы будут условия мирного соглашения? Едва ли сегодня найдется хотя бы двадцать человек, ко- торые ответили бы на этот ворос, не заглянув предвари- тельно в книгу. А вы к ним не относитесь, да у вас и не будет такой книги. - Мне кажется, - медленно произнес я, - что, доста- точно ознакомившись с языком, я пошел бы в ближайший храм. Я сказал бы жрецу,что могу сделать... мм... фе- йерверк... Он невесело рассмеялся. - А как? Не забывайте, что вы находитесь в Вавило- не. Где вы возьмете серу и селитру? Если даже вам удастся растолковать жрецу, что именно вам нужно, и каким-нибудь образом убедить его достать это для вас, сумеете ли вы приготовить порошок, который взорвется, а не будет просто шипеть? К вашему сведению, это в не- котором роде искусство. Ведь вы, черт возьми, не смо- жете даже устроиться матросом. Вам очень повезет, если в конечном итоге вы будете гденибудь мыть полы. А ско- рее всего на вашу долю достанется рабский труд на по- лях. Разве не так? Огонь в камине медленно угасал. - Да, вы правы, - сдался я. - Как вы понимаете, они с большой тщательностью вы- бирают место и время. Он оглянулся на окно. Оттуда, где мы сидели, был виден лишь ночной мрак - отблески на стекле полностью скрывали от нас звезды. - Когда человека приговаривают к изгнанию, - про- должал он, - все эксперты по различным эпохам собира- ются на совещание и высказывают свои соображения по поводу того, какие из периодов истории наиболее подхо- дят для данного, конкретного индивида. Вы, конечно, понимаете, что человеку интеллектуальному и брезгливо- му, перенесенному в Грецию времен Гомера, жизнь пока- жется сплошным кошмаром, а какой-нибудь головорез мо- жет там отлично прижиться и даже стать уважаемым вои- ном. Если этот головорез не совершил самого тяжкого преступления, они и вправду могут оставить его вблизи дворца Агамемнона, обрекая его всего лишь на опас- ность, неудобства и тоску по родине... О господи, - прошептал он. - На тоску по родине! Под конец своей речи он так помрачнел,что я счел нужным как-то рассеять его и сухо заметил: - У приговоренного должен быть выработан иммунитет ко всем болезням прошлого. Иначе эта высылка превра- тится в усложненную смертную казнь. Его глаза снова остановились на мне. - Верно, - произнес он. - и в его организме, конеч- но, продолжает активно действовать сыворотка долголе- тия. Но это все. С наступлением темноты его высаживают в каком-нибудь безлюдном месте, машина исчезает, и он до конца своих дней отрезан от своего времени. Он зна- ет только то, что для него выбрали эпоху... с такими особенностями... благодаря которым, по их мнению, на- казание будет соответствовать характеру совершенного им преступления. На нас снова обрушилась тишина,пока тиканье камин- ных часов не превратилось в самый громкий звук на све- те,словно снаружи навсегда умолкли, скованные морозом, все остальные голоса мира. Я взглянул на циферблат. Была глубокая ночь; близился час, когда начинает све- тать на востоке небо. Посмотрев на него, я увидел, что он все еще не спускает с меня пристального смущенного взгляда. - Какое вы совершили преступление? - спросил я. Судя по всему, этот вопрос не застиг его врасплох, он только устало сказал: - А какое это имеет значение? Ведя я уже говорил вам, что одни и те же поступки в одну эпоху оценивают- ся как преступления, а в другую - как героические под- виги. Если бы моя попытка увенчалась успехом, грядущие столетия преклонялись бы передмоим именем. Но я потер- пел неудачу. - Должно быть, пострадало множество людей, сказал я. - И весь мир возненавидел бы вас. - Да, так оно и было, - согласился он. И через ми- нуту добавил: - Разумеется, я все это выдумал. Чтобы скоротать время. - А я вам подыгрываю, - улыбнулся я. Он почувствовал себя несколько свободнее и, отки- нувшись на спинку кресла, вытянул ноги на великолепном ковре. - Так. А каким же образом на основе рассказанного мною вымысла вам удалось догадаться о степени мной предполагаемой вины? - Ваше прошлое. Где и когда вас оставили? И тоном, холоднее которого мне никогда не приходи- лось слышать, он произнес: - Под Варшавой, в августе 1939 года. - Не думаю, чтобы вам хотелось говорить о годах войны. - Вы правы. Однако,поборов себя,он с вызовом продолжал: - Мои враги просчитались. Из-за всеобщей неразбери- хи, возникшей в связи с нападением Германии, меня по- садили в концентрационный лагерь без предварительного полицейского расследования. Постепенно я разобрался в обстановке. Я, конечно, не мог тогда ничего предска- зать, как не могу сделать этого сейчас. О том, что происходило в двадцатом веке, знают лишь специалисты. Но к тому времени, когда меня, как поляка, мобилизова- ли в немецкую армию,я понял, что эта сторона потерпит поражение. Поэтому я перебежал к американцам,рассказал им обо всем, что видел,и стал их разведчиком. Это было рискованно, но даже если бы я наткнулся на пулю, что с того? Этого не случилось; кончилось тем, что у меня оказалось множество покровителей, которые помогли мне приехать сюда. Остальная часть этой истории вполне за- урядна. Моя сигара погасла. Я снова зажег ее, потому что с сигарами Микельса нельзя было обращаться небрежно. Их специально доставляли ему самолетом из Амстердама. - Чужое семя, - произнес я. - Что вы сказали? - Да вы ведь знаете. Руфь в изгнании. К ней относи- лись неплохо, но она выплакала глаза от тоски по роди- не. - Нет, я ничего об этом не наю. - Это из Библии. - Ах, да. Надо обязательно как-нибудь прочесть Биб- лию. Его настроение постепенно менялось, и он снова об- рел ту уверенность, которую я наблюдал в нем прежде. Жестом почти беспечным он поднес ко рту стакан с виски и залпом выпил его. В выражении его лица была смесь настороженности и самоуверенности. - Да, - сказал он, - с этим было очень скверно. И главное тут не в изменении жизненных условий. Вам, ко- нечно,случалось выежать за город и жить в палатке, и вы не могли не заметить, как быстро отвыкаешь от крана с горячей водой, электрического освещения, от всех тех приспособлений,которые по уверениям производящих их фабрикантов, являются предметами первой необходимости. Я был бы рад иметь гравитационный индуктор или клеточ- ный стимулятор, но я прекрасно обхожусь без них. Тоска по родине - вот что вас пожирает. Мелочи, которых вы никогда не замечали: какая-нибудь определенная пища, то, как люди ходят, в какие они играют игры, на какие темы раговаривают... Даже созвездия. И они в будущем выглядят по-иному. Такой далекий путь прошло к тому времени Солнце по своей галактической орбите. Но всегда были и есть люди, которые покидают родные края. Все мы - потомки тех, кто смог пережить это пот- рясение. Я приспособился. Он угрюмо нахмурился. - Я не вернулся бы обратно,даже если бы меня поми- ловали, - произнес он. - Из-за того,что там творят эти предатели. Я допил свое виски, смакуя языком и небом каждую каплю этого восхитительного напитка и лишь краем уха прислушиваясь к его словам. - Вам здесь нравится? - Да, - ответил он. - Теперь - да. Я уже преодолел эмоциональный барьер. Мне помогло то,что первые нес- колько лет все мои усилия были направлены на то,чтобы выжить, а потом приехав сюда, я был слишком занят уст- ройством. У меня было мало времени на самооплакивание. А теперь меня все больше увлекает мой бизнес - игра, захватывающая и приятная тем, что неверные шаги в ней не влекут за собой высшую меру наказания. Я открыл в этой эпохе такие качества, которые утратило будущее... Держу пари, что вы не имеете ни малейшего представле- ния о том,насколько экзотичен этот город. Ведь в эту самую минуту в пяти милях от нас стоит у атомной лабо- ратории солдат-охранник, мерзнет в подворотне бродяга, идет оргия в аппартаментах миллионера, готовится к ранней службе священник, спит торговец из Аравии,стоит в порту корабль из Индии... Его возбуждение несколько улеглось. Он отвел взгляд от ночного окна и посмотрел в сторону спален. - И здесь мои жена и дети, - с какой-то особенной теплотой добавил он. - Нет, что бы ни произошло, я не вернулся бы обратно. Я в последний раз затянулся сигарой. - Да, вы д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о неплохо устрои- лись. Окончательно стряхнув с себя грусть, он улыбнулся мне. - А знаете, мне кажется, что вы поверили этой сказ- ке. - О, безусловно. - Я погасил окурок сигары, встал и потянулся. - Час поздний. Нам, пожалуй, пора идти. Он понял не сразу. А когда до него наконец дошло, он медленно, словно огромный кот, приподнялся с крес- ла. - Н_а_м ? Я вытащил из кармана пистолет-парализатор. Он замер на месте. - Дела такого рода не оставляют на волю случая. Мы всегда проверяем. А теперь в путь. Кровь отхлынула от его лица. - Нет, - беззвучно, одними губами произнес он, - нет, нет, нет, вы этого не сделаете, это ужасно, а Амелия, дети... - Это, - сказал я ему, - входит в наказание. Я оставил его в Дамаске за год до того, как город был разграблен Тамерланом. Пол Андерсон. "Нам, пожалуй, пора идти". ("Патруль времени") перевод с англ. - Poul Anderson. ?