/TOLKIEN/arda-history/namo.html Он шел, и все бежали перед ликом его, и воплощение Гнева Единого, Тулкас, упал ниц, закрывая голову руками, перед гневом Намо-Мандоса. Он шел стремительно, прижимая к груди Книгу, и смеялся во гневе, ибо знал, что свободен. И радовался своей наконец-то осознанной им самим силе. Он шел к Вратам, и от быстрой его походки темные его волосы отлетали назад, словно черный ветер. Он не остановился, чтобы оглянуться. Он не остановился, чтобы вдохнуть в последний раз воздух Арды. Так же стремительно, как шел, он шагнул во Тьму. Он не боялся. Он знал и был готов. И притаившаяся за Стеной Ночи мучительная боль прыгнула на него, словно дикий зверь, словно собаки Ороме. Эру не сулил легкой смерти своим непокорным детям... "Вернись. Вернись в Арду. Покайся," -- вкрадчиво шептал чей-то мягкий голос, когда боль на миг покидала его, словно сговорившись с голосом. А он был упрям. И он делал новый шаг, и снова превращался в комок обнаженных нервов, плоти без кожи, нещадно терзаемой яростной болью. Он уходил, в агонии разрывая последние слабые нити связи с Ардой, словно вырываясь из паутины, и лишь мысль о Книге не позволяла ему потерять свое "я", ибо боялся он, что, умерев, потеряет и Книгу Арды. Боль, боль, боль... Он был слишком могуч, Владыка Судеб Арды, чтобы умереть быстро. Но все же смерть пришла, прекрасная и милосердная, и почему-то в последний миг Намо показалось, что Ниенна, его сестра, ласково кладет ему прохладные ладони на больные глаза... Сначала было ощущение бытия, и лишь потом -- осознание этого ощущения. Веки были тяжелы, словно ладони Ниенны действительно лежали на его лице. Все тело было легким, и непонятное ощущение радости чего-то предстоящего заставляло быстро биться его сильное сердце. Но и на сердце была какая-то тяжесть. Возвращаясь, он начал все четче воспринимать окружающее, и настал миг, когда он понял, что он не один, и этот второй "кто-то" действительно положил руки на его глаза и сердце. Он думал, что он говорит. Но не услышал своего голоса. Только губы слабо дрогнули. -- Ниенна? -- еле слышно произнес он. -- Ниенна? Я -- где? Тяжесть рук исчезла. Но он не мог открыть глаза -- слабость разлилась по всему телу. "Книга! Где, где она?" -- вспыхнула в голове мысль, и он дернулся, пытаясь встать. Снова кто-то берет его руку и кладет на такой знакомый предмет... Спать... Тьма... "Я -- есть? Наверное, если я могу думать. Где я? Неужели -- Арда? Нет, тогда со мной так бы не обходились... Я -- умер? Я -- жив? Кто это, кто это? Нет сил открыть глаза, нет сил. Кто это? Кто рядом?" Он снова погрузился во тьму. Теперь он ощущал себя совсем другим. Сила билась в нем, тело было легким и радостным, и в сердце звучал непонятный, мучительный и радостный Зов. Голос -- знакомый и неузнаваемый. Наполняющий сердце детской доверчивостью. -- Намо... открой глаза. Все прошло. Ты свободен. Ты жив. Открой глаза... Он открыл глаза. И рассмеялся, радуясь свободе и жизни, Зову и звездам. И тот, кто склонился над ним, впервые, быть может, с тех пор, как был изгнан из Арды, улыбнулся. И Намо застыл, глядя ему в глаза, и изумление и восторг были написаны на лице Владыки Судеб. -- Мелькор... ты? -- это был почти тот же вопрос, что он задал своему узнику тысячи лет назад. -- Ты не ожидал больше увидеть меня? -- Нет, я знал... я ждал... Но ты -- совсем другой... Мелькор отвернулся. После недолглго молчания он вновь заговорил -- глухо и отрывисто. -- Когда-то я был лучше... Не правда ли? Да, так... И все же -- ты ведь видел меня после... после приговора. Теперь я еще страшнее? -- Нет, -- Намо отрицательно покачал головой, глядя по-прежнему в лицо Мелькора. -- Нет. Ты прекрасен. Зрячие глазницы своим жутким взглядом впились в Намо. Но он не опустил глаза и улыбнулся. -- Не надо, Намо. Я все знаю. Мое лицо изуродовано... -- Оно светло и прекрасно, как истина. -- У меня нет глаз, -- голос Проклятого звенел металлом, словно он нарочно сам делал себе больно. -- Нет, они сияют ярче звезд! -- Намо улыбался. -- Седы волосы мои... -- Они ярче лучей луны! -- Раскаленный венец на мне, руки мои скованы! -- Нет. Звезда на челе твоем, и свет в ладонях твоих! -- Намо! Не мучай меня... Зачем... За что... -- голос Проклятого сорвался. -- Но я не лгу. Ты прекрасен, Мелькор. Я знаю, что ты изуродован, но прекрасным вижу я тебя. Знание и зрение -- чему верить? Но ведь не глазами Арды вижу я тебя -- глазами Эа. И ты прекрасен, верь мне; изуродованный ты прекрасен! И, как тысячи лет назад, он взял скованные руки Мелькора в свои и крепко прижал их к груди. И слезы текли по лицу его, и он улыбался. -- Простил ли ты меня, Мелькор, брат мой? -- На тебе никакой вины не было никогда, и мне не за что прощать тебя. Я благодарен тебе. Ты однажды излечил мою душу. А потом ты разделил мою боль и смерть. Ты пожалел и понял. И ты сумел освободиться. И впервые я радуюсь, брат мой Намо. Они молчали оба, ибо не было у них слов, но и без слов понимали они друг друга. -- И все же мы расстанемся, -- сказал Намо, наконец, обретя дар речи. -- Да... я прикован, -- снова, как в ту первую встречу, сказал Мелькор. -- Я прикован к Арде. Я слишком люблю этот мир. -- Да. Имя твое не зря Мелькор. Я тоже люблю этот мир. Но века провел у себя в чертогах, и, хотя видел я все, что было в Арде, но как сторонний зритель... И вот, ныне думаю я -- к чему моя Книга, если я ухожу? -- К чему? Но ведь ты уходишь из Арды, не из Эа, и Книга твоя -- для Эа! -- Ты прав, брат мой, ты прав и в этом. Воистину -- нет тебя сильнее в Арде. -- Я люблю -- и в этом сила моя... Намо уловил то, чего не договорил Проклятый. И, Владыка Судеб, сказал он: -- Я не могу теперь повелевать судьбой Арды. Да и не стремился никогда, хотя, как теперь понимаю, мог. Но это и к лучшему, ибо не мы, а Люди хозяева Арды, и да свершится их воля. Но я могу видеть. И я говорю -- ты будешь любим, Мелькор, Возлюбивший. Не так, как любят учителя -- ибо уже любят тебя так. Ты будешь любим, Проклятый и благословенный, так, как любишь ты. И так будет. С изумлением смотрел Мелькор в сияющие звездным огнем глаза Намо, в его вдохновенное прекрасное лицо, осененное мудростью и прозрением; и сказал он порывисто и горячо, и боль переполняла его, ибо знал он, ЧТО будет стоить любовь к нему: -- Я верю тебе! Я верю! Они простились, ибо Зов был уже настолько могуч в сердце Намо, что мучительно было ему промедление. И все же медлил он. Долго они смотрели в глаза друг другу, ибо Намо видел глаза на лице Мелькора, а не пустые глазницы. И обнялись они крепко, и сердца их бились, как одно. И Намо ушел в Эа, на Звездные Пути, унося книгу Арды -- связь его с колыбелью, из которой вышел он. И была эта нить надеждой на встречу... Но когда она будет? Когда Звездные Пути его пересекутся с путями Арды, с путями Мелькора? Кто знает... * * * И вновь, как тысячи лет назад, в одиночестве плакал Проклятый среди Тьмы, и улыбался он. Ушел его любимый брат, и вновь был он один... Нет, теперь не один. Где-то в темных глубинах Эа вершит свой труд Намо. Где-то в туманах Арды бьется нескончаемой болью сердце Черного повелителя, и Девять стоят на страже... И где-то во мгле грядущего таится предсказанное Владыкой Судеб, то, что еще не родилось... Last-modified: Sat, 27 Apr 1996 20:20:51 GMT